Обреченные на одиночество?

Вы. Все вы. Все те, кто засыпает с ноутбуком на коленях, дописывая еще одну самую последнюю (и самую важную!) строчку кода. Все те, кто после сплава на байдарках всенепременно начинают готовиться к марафону. Все те, кто не прекращают фонтанировать идеями даже в душащей корпоративной среде. И не потому что надеются что-то поменять. Просто не могут по-другому. Все те, кто считает скуку своим самым страшным врагом.

Дебют

Ты жива еще, моя старушка? Жив и я. Привет тебе, привет!

Мир начинается с мамы. Она укутывает тебя в одеяло и целует в лоб на ночь. Она бежит заваривать чай при первых признаках простуды и краем своего любимого халата вытирает тебе сопли. Она искренне радуется, когда ты хорошо покакал (чего и говорить про что-то более значимое). Она с малых лет задает тебе планку любви. Безусловной и бесконечной.

Проходят годы. Непременные атрибуты детского сада - колготки и сандалики с носками, сменяются на школьную форму. Витька, что выше на две головы, толкает в стенку, размалевывает и разбрасывает учебники. А весь класс смеется. Кроме Ромки. Он, поправляя бесконечно спадающие очки, помогает собрать помятые тетрадки с пола. Ты, утерев слезы, горделиво говоришь, что справился бы и сам. Однако в знак дружбы протягиваешь половинку схороненной конфеты. Приходят первые глубокие обиды, которые остаются с тобой навсегда. И первые друзья, которые тоже разменяют рядышком не один десяток лет.

Классы сменяются классами. И, вот, уже неказистый подросток выливает на страницы свои первые стихи посвященные первой красавице класса, которая, конечно же, над этими каракулями только посмеется. Все чаще ты решаешь провести время с книгами, где можно прожить жизнь полную приключений, унестись в небо на крыльях любви и перешагнуть через любую преграду. В жизни же, после затрещины от одноклассника, отворачиваешься, поджав губы. Только бы не заплакать! Правда, учеба дается легко. Иногда даже слишком. Привычка осваивать все без приложения значимых усилий еще неоднократно сыграет злую шутку, но это будет потом. А сейчас рождается один из первых больших конфликтов: самооценка взмывает до небес в то время, когда решаешь задачки, и падает ниже, чем ведомые человечеству девять кругов, когда приходит время закрывать учебник.

Форма отправляется в чулан. Ты гордо надеваешь кеды с джинсами. Теперь можно! Ведь ты - студент. Решаешь, что уж теперь точно будет по-другому. Записываешься в театральный кружок, в студенческий актив, даже посматриваешь в сторону тренажерного зала (без какой-либо чрезвычайной активности, впрочем). Профессора тебя любят. А как иначе? Ты же уже успел прочитать половину того, что они рассказывают, в школе. Девушек, правда, все еще побаиваешься. Они как-будто с другой планеты. К тому же, подрастая на книгах об эльфах и драконах, твое неумелое рыцарство вызывает скорее недоумение и легкие смешки за спиной.

Семестры сменяются семестрами. Преподаватели и однокурсники прозвали тебя сбитым летчиком. За первые семестры ты настолько привык пинать половой орган (навык заботливо взращенный еще в школе), что совсем не понимаешь как это - работать. Как это, когда не получается для сдачи экзамена прочитать чужие конспекты перед сном? К тому же, приходит запоздалый подростковый бунт. Мамкина юбка отпускается с огромным трудом и боями. Вместо юбки куда круче кажется держаться за бутылку закусывая сигаретой. Впрочем, ты находишь оправдание в виде того, что тебе оно надобно, чтобы слагать рифмы и склеивать ноты. Кое-как ты заканчиваешь универ. Без цели, без энтузиазма.

Я, в 186— году жил в Петербурге, предаваясь разврату, в котором не находил удовольствия.

Тебя выпинывает из огороженной песочницы во взрослый мир. Устраиваешься батрачить на стройку в какой-то дыре. Через скомканные ночи литрами сочится алкоголь. Одно тело рядом с тобой в кровати сменяется на другое. Только ни алкоголь, ни богема не приносят утешения. Сначала приходит отстраненность. Затем безысходность. Затем отчаяние.

Миттельшпиль

Отчаяние все расставляет по местам. Мда, перспективы невзрачные. Сегодняшний строитель, это завтрашний (оооооочень отдаленное завтра лет, эдак, через дцать) охранник в торговом центре без какого-либо просвета в конце тоннеля. Что ж, будем искать свет! Ты вспоминаешь про свой покрытый толстым слоем пыли диплом (и в про себя сердечно благодаришь отца, который уговорил тебя довести начатое до конца). Подаешься на 100500 вакансий. Почему-то тебя нигде не рассматривают и даже не отвечают. Действительно, почему? Ведь ты всего-то пару-тройку лет пропинал балду в баре, а закончил аж на все тройки!

И, вот, удача! ООО “Рога без Копыт” (да-да, до “Рога и Копыта” надо еще дорасти) зовет тебя на собеседование. Компания занимается хрен пойми чем в сфере хрен пойми чего. Вроде бы что-то связно с HTML, о котором ты что-то там слышал на втором курсе. Всю неделю неистово пытаешься выучить хоть что-то. Судорожно вспоминаешь что-то там про SQL (за эту дисциплину тебе когда-то поставили “тройку с пивком”). Чертыхаясь, пытаешься вспомнить как там пишется рекурсия. Долго ль, коротко ль, но приходит час Ч - собеседование. Красный от смущения, с трясущимися коленками ты заходишь в небольшую обшарпанную комнатушку. Вчерашние собутыльники, с которыми ты орал песни за барной стойкой, теперь твои судьи и палачи. Каким-то чудесным, самым невероятным образом ты отвечаешь на первую половину вопросов. На оставшуюся половину, весь в поту, придумываешь хотя бы что-то более осмысленное, чем тихое мычание. Оглушенный своей собственной тупостью ты вываливаешься на улицу. Медленно плетешься на остановку и стекаешь на сиденье усталой маршрутки.

Через три медлительных как улитка дня раздается звонок: “Приходите к нам офис для оглашения предложения”. И, вот, ты окрыленный мчишься на всех порах в то покосившееся здание, что они гордо зовут офисом. А после не можешь перестать рассказывать всем друзьям, что теперь ты настоящий программист! Да, пусть и платят меньше, чем в стройке, но у тебя появилось главное - будущее.

Начинаются трудовыебудни. Хотя это будни для других, тебе же каждый час удовольствие! Тебя захватывает магия экрана. Окунувшись в этот омут, ты приходишь в себя только спустя полдня, когда язык начинает пухнуть от жажды (да и поджилки трясутся, требуя никотина). Удовольствие, конечно, не бывает без боли. Но тебе и это не страшно. Правильно. Чего бояться, когда ты уже успел, транжиря жизнь, увидеть в ночном хмеле как Кот Бегемот качается у тебя на люстре, а на утро тебе из угла хором что-то шептали голоса? Хоть какая-то польза от разгульства!

Идут года. Проект сменяется проектом. Работа сменяется работой. Тебе все легко, тебе все мало. Ты ищешь новых вызовов. Становишься лидом. Едешь в первую командировку. Начинаешь интересоваться опен сорсом. А помнишь как тряслись руки перед первым патчем в крупную бибилотеку? А что ты чувствовал, когда ее автор, кажущийся небожителем, сделал код ревью и даже оставил положительный комментарий? Вписываешься на первую конференцию. Затем и сам начинаешь организовывать митапы, потому что в твоем Хуюсть-Урюпинске нет встреч, где можно обсудить твой любимый и ненавистный JavaScript. Примерно в это же время в твоей лексике появляется выражение “веб-мартышка”, уничижительно употребляемое по отношению к самому себе. Тем не менее ты предпочитаешь игнорировать эти звоночки, ведь в твою глотку с каждым месяцем упорно суют все больше и больше хрустящих зеленых бумажек. Деньги становятся все большим и большим мерилом твоей ценности в мире.

Пора пришла, она влюбилась

Ты встречаешь ее. Она столь серьезна для своих юных лет. Кажется, что она старая душа, которая решила поселиться в теле юной девушки. При знакомстве она думает, что ты толстый, а ты предлагаешь ей выпить бокал сухого красного чая. Смотря в пол, она не может отказать (скорее всего в силу юношеской робости, но победителей не судят). И, казалось бы, у вас так мало общего. Ты идешь на концерт Рахманинова в филармонию, а она курить кальян с друзьями под Скриптонита. Ты считаешь риск для очередной торговой стратегии, а она от цифр плюется и делает художественные проекты домов. Ты хочешь орать лирику любимого поэта в ночь и выть на луну, а она лишь недоуменно на это взирает. Тем не менее ты разглядел в ней какую-то несгибаемую волю жить. А она… Да кто ж знает, что увидела она? То ли ей понравилось, как ты намотал ее волосы на свой кулак во время первого поцелуя. То ли ее привлек твой интерес к физике, в котором она нашла своего отца-академика.

Ты окончательно забросил марать бумагу писаниной. Позабыл дорогу в филармонию. Продал виолончель и пианино. Казалось, что это все лишнее. Что именно оно было причиной твоего прошлого разгула. К тому же, и у нее это не вызывает никакого отклика. А тебе почему-то так важно быть принятым. Отказавшись от себя, находишь кого-то еще в новых карьерных вершинах. Привыкаешь с пинка открывать двери кабаков и отелей. Деньги рассыпаются из карманов во все стороны. Новый ты - это эдакий примерный семьянин с гиперфокусом на карьере, живущий на широкую ногу. Твой друг потом в шутку назовет тебя роботом. Может, правда, и не в шутку.

Родной Хуюсть-Урюпинск стал окончательно жать в плечах. Ты уже пребрал все достойные местные компании. Поработал на удаленке напрямую на Долину. Что дальше? Большие компании? Большой город? Но какие? Но какой? Москва? Минск? Киев? А что если уж и ехать, так ехать с размахом. В те компании, о которых говорят по всему миру. Ты готовишься к собеседованиям, проходишь, работаешь, успеваешь учиться в универе, не забываешь про спорт, проводишь ленивые вечера за кино и пиццей с теперь уже женой. И все получается, и все спорится. Не без падений. Но ты помнишь, что еще парой параграфов выше ты уже разучился бояться. Линейность сюжета не позволяет научиться снова.

И, вот, Лондон! Коллеги, половина из которых те самые небожители от самой возможности диалога с которыми у тебя раньше захватывало дыхание. Вторая половина писала ядро Линукса, когда ты еще заляпанный цементом и отчаянием клал плитку в какой-то очередной хрущевке. Ты начинаешь работать вдвое больше. Сокращаешь все, что можно сокращать. Ты не можешь вдарить в грязь лицом! Ты должен доказать, что ты достоин. В первую очередь себе. Ты должен узнать как высоко ты можешь забраться. Где он, потолок?

С движением вверх, однако, все не так гладко. Во-первых, все твои визионерские идеи на практике оказываются… пустыми. Прогресс ради прогресса. Без какой-то конкретной цели и приложения. Искал золото, а получил золотой дождь. И хоть это процесс тоже, по-своему, занимательный, но, увы, не в корпоративном контексте.

Дома градус и громкость общения начинают заглушать свежекупленную портативную колонку. Ты ходишь к психологу. Она ходит к психологу. Вы вместе ходите к психологу. Психолог ходит к вам (к счастью, нет). Что-то обсуждаете. О чем-то говорите. Ты считаешь ее неблагодарной. Она считает тебя черствым идиотом-карьеристом. Вы ссоритесь, скандалите, не спите. И расходитесь.

Денег становится больше. Счастья становится меньше. Ты сгораешь. Переоцениваешь всю аксиоматику своей жизни. Деньги - фундамент твоей жизни последних восьми лет трясется и рассыпается в труху. А с ним вместе и все остальное: карьера, спорт, даже желание подтереть себе задницу после туалета. Ты судорожно ищешь себя. Чувствуешь вину перед женой. Думаешь, что смысл если уж не в деньгах, так в том, чтобы раствориться в своем партнере. Снова с женой. Растворяешься в ней. Только чувство потерянности не проходит.

Ведь для меня ебашить — самоцель

Приходит осознание, что без работы тебе жизнь не мила. Причем, не обязательно работе на какую-то корпорацию. Работе с большой буквы. Такой работе, которая бы занимала твой разум по ночам. Такой работе, от которой бы у тебя искрились глаза. Такой работе, чтобы ты, лично ты, считал ее чем-то очень важным. Вспоминается, что уже как несколько лет ты называл себя “веб-мартышкой”. И смысла менять что-то не было, ведь твоей целью был хрустящий доллар. Вращать джейсоны и перекладывать их с одного места на другое ты действительно научился достойно. Так что бумажек насыпали все больше с каждым годом.

Ты находишь новую мечту (точнее хорошо забытую старую). Да-да, ты впервые за много лет снова мечтаешь! Это такое поразительное чувство. И опять есть смысл трудиться. Трудиться с удвоенной силой, даже утроенной. Тебе же теперь надо не только красить кнопки в вебе днем, но еще и гнаться за новым увлечением ночами. Возникают все те же проблемы в семье. В этот раз, катарсис происходит намного быстрее. Развод. Однако в этот раз ты чувствуешь, что все правильно. У тебя есть мечта. И она не собирается рассыпаться под ногами как пачка зеленой бумаги. Ты остаешься один.

Эндшпиль

Одиночество тебя не тяготит. Ты с упоением открываешь себя заново. Какой ты, когда тебе не надо отвечать ни перед кем? Какой ты, когда философия твоего мироздания успела обратиться ветошью и отстроиться заново? Какой ты, когда у тебя снова есть мечта? Ты без устали вписываешься во все доступные мероприятия, организуешь походы, планируешь отпуска. Пробуешь искать новые ответы копашась в старых. Только лишь пробуешь на самую малость погрузиться в разврат, как сиюминтуно понимаешь, что это этап пройденный и оставляющий после себя лишь звенящцю пустоту. Читаешь. Снова много читаешь. Перековываешь себя как человека. И действительно, спустя пару месяцев на тебя в зеркало глядит кто-то другой. Кажется, что все злоключения остались в прошлой жизни. Чувствуешь себя перерожденным.

Синяя таблетка

Ты встречаешь девушку. Кажется, что вы так похожи. Даже ваше первое свидание проходит в облюбованном вами обоими спортзале. Беседа льется как ручей, обо всем на свете. Вы можете провести тысячу параллеллей между вашим прошлым и настоящим. Будто бы вы проживали одни и то же события, но в разных местах и разное время. В очередную встречу ты читаешь ей любимого Есенина, а она обнимает и целует тебя так, что ты чувствуешь как-будто тебя приняли целиком и без остатка. Приняли твою неугомонную натуру. Приняли твое бесконечное самокопание. Приняли твои потуги поиграть в философа. Приняли тоску во взгляде. Приняли самомнение, которое бесконечно катается на американских горках вверх и вниз. Приняли всех бесов от мала до велика. И ты не можешь не потерять голову и не пропасть как мальчишка в пятнадцать лет. Ты снова подросток с пылающим сердцем, сплетающий бесхитростную рифму на бумаге. Конечно же, для нее. В вашу первую ночь она смотрит на тебя так, будто во вселенной остались только вы вдвоем. Все остальные люди становятся пылью. Потом вы все никак не можете наговориться, обсуждая то теории мироздания, то рецепт любимого кексика. Вы оба перестали быть одинокими.

Приходит утро, и она исчезает. Исчезает навсегда. Впрочем, это совсем не ее вина. Да и как можно винить кого-то за то, что не разделил он твоих чаяний? То ли она куда-то бежит (или откуда-то) и чего-то ищет, и ей не до тебя. То ли ты все это лишь придумал, очаровался и поспешил обмануть себя сам. Ты себя возненавидел. Возненавидел за то, что поверил в фантазию. Возненавидел за то, что не смог спустя тридцать лет отличить реальность от выдумки. Возненавидел за то, что оказался слишком слаб для того, чтобы отмахнуться от произошедшего и двинуться дальше. Начинаешь искать забвения в боли, в работе до изнеможения, в книгах. Стираешь кулаки в кровь, ломаешь ребра на ринге, засыпаешь за открытой книгой по теории конечных множеств, бегаешь ультрамарафоны, обмораживаешь лицо на ледниках. Все, чтобы забыть. Только забвение не приходит. Уговариваешь себя, что встретится другая, да еще лучше. Вспоминаешь про распределние Пуассона и что-то там считаешь. Только цифры никоим образом не меняют твое ощущение неотвартимой поступи фатума. Тебе кажется, что ты встретил воспеваемую поэтами родственную душу. Правда, эти красноречивые демоны не говорили, что чувства родства душ может быть односторонним. И ты сгораешь, истончаешься, перестаешь верить.

Позже кто-то влюбляется уже в тебя, но теперь ты выступаешь по другую сторону баррикад. С каждым годом новые знакомства оборачиваются фиаско все быстрее. А как иначе? Ведь количество бесов, что преследуют тебя по вечерам растет изо дня в день. Да и близости хочется все меньше и меньше.

Женишься на даме, которая больна совсем не тобой. Да и ты не очень-то ее любишь. Вы лишь отсчитываете вместе тягучее время, которое вам осталось до сна, сидя перед телевизором. Заводите пару детей, чтобы как-то заполнить зияющую дыру. Хотя ты уже не ощущаешь это как что-то тяготящее. Ты даже счастлив. Так ровно и немножко по-пенсионерски. Ты хорошо продвигаешься по карьере. У тебя есть дом и собака. Но ты так и остаешься навсегда один. Обреченный на одиночество.

Красная таблетка

А кто не верит страстно, тот умрет напрасно, кто не верит в сказки, кто не верит в сказки.

Ты ходишь на свидания и не перестаешь верить. Не смотря ни на что. Тебе делают больно, ты улыбаешься (отчасти потому, что немножко больно даже приятно), желаешь доброго дня и двигаешься дальше. Бывают периоды затворничества, но и они проходят. И ты снова на коне. Да, ты одинок. Да, в силу нескончаемых желаний и следующей за ними нескончаемой работой ты, по всем правилам, обречен таким и оставаться. Тем не менее ты не позволяешь угаснуть крохотному свету надежды, который ты трепетно носищь под сердцем. То ли через два дня, то ли через десять тысяч лет случается чудо.

Ты встречаешь девушку. И тебе быстро кажется, что вы так похожи. Даже ваше первое свидание проходит в облюбованном вами обоими спортзале. Беседа льется как ручей, обо всем на свете. Вы можете провести тысячу параллеллей между вашим прошлым и настоящим. Будто бы вы проживали одни и то же события, но в разных местах и разное время. В очередную встречу ты читаешь ей любимого Есенина, а она обнимает и целует тебя так, что ты чувствуешь как-будто тебя приняли целиком и без остатка. Приняли твою неугомонную натуру. Приняли твое бесконечное самокопание. Приняли твои потуги поиграть в философа. Приняли тоску во взгляде. Приняли самомнение, которое бесконечно катается на американских горках вверх и вниз. Приняли всех бесов от мала до велика. И ты не можешь не потерять голову и не пропасть как мальчишка в пятнадцать лет. Ты снова подросток с пылающим сердцем, сплетающий бесхитростную рифму на бумаге. Конечно же, для нее. В вашу первую ночь она смотрит на тебя так, будто во вселенной остались только вы вдвоем. Все остальные люди становятся пылью. Потом вы все никак не можете наговориться, обсуждая то теории мироздания, то рецепт любимого кексика. Вы оба перестали быть одинокими.

Приходит утро, и ты делаешь ей свои любимые сырники. Она же стоит сзади и обнимает, нежно уткнувшись носиком тебе в плечо. Вы больше не расстаетесь. Вместе покоряете Эверест, переплываете все моря на парусной лодке, отправляетесь в арктическую экспедицию, рассуждаете о смысле бытия. Ты ей так же читаешь любимого Есенина, а она играет тебе на пианино и поет. Нет, вы не делите одну жизнь на двоих. У каждого из вас есть свои устремления, мечты, и своя неповторимая дорога полная приключений, тягот и улыбок. У каждого есть свои переживания и способ с ними справляться. Вы друг друга не душите, но всегда знаете, что рядом есть человек, который поймет и примет. Безусловно и бесконечно. Вы больше никогда не чувствуете себя одинокими. Никогда. И самой смерти вы только задорно смеетесь в лицо, ибо даже она не может разделить слившиеся в поцелуе души.

P.S.

Мы чувствуем лишь то, что носим сами –
В душе своей багаж из образцов,
Мы чувствуем лишь то, что движет нами –
Желания, объекты, кучи слов.
Свобода воли, слова, наших мыслей,
Свобода жить и жизнь дарить иным,
Свободу ищешь ты везде, теряя смысл –
Свобода та тебе дана другим.
В глазах моих ты мог увидеть клетку –
Ребенка, что бежит по полю мин;
С рождения на мне есть злобы метка –
Я часть того, что ты зовешь другим.